Афганский дневник

Проводы.
События в Афганистане развивались и расширялись, втягивая в свой водоворот все больше и больше людей. Войной в нашей стране это никто не называл. Звучало буднично и просто - братская помощь дружественному государству и народу. Военные негласно поговаривали, что США хотят укрепить там свое влияние и развернуть свои ракеты на наших границах. Вообщем, супостат угрожает нашим южным рубежам. По зову сердца написал рапорт с просьбой направить меня для службы в сорокатысячный контингент, оказывающий интернациональную помощь.
Через год просьбу удовлетворили. Напутствия, проводы. Прощание навсегда с тяжелобольным отцом.
Перед отправкой нас - группу военных врачей месяц готовили в Подольском госпитале, потом - в госпитале в Ташкенте.
В Ташкенте жили на пересыльном пункте, спали на двухъярусных койках в душных, грязных, вонючих бараках, после которых весть о скором отлете «борта» в Афганистан показалась счастливым освобождением.

Другая страна.
Транспортный «борт» после нескольких кругов над зоной безопасности как будто рухнул на взлетно-посадочную полосу. Когда сошли через «рампу» удивило то, что от солнца почти нет тени, солнце светит прямо в темечко и сухая жара. Гигантский аэродром находится вдали от Кабула. Нас разместили на пересыльном пункте на окраине аэродрома за колючей проволокой, настращали и посеяли в душу тревожный страх ожидания чего-то. Кормили невкусно и давали хлеб, больше похожий на глину.
Через неделю за нами медиками приехал санитарный уазик и повез на другую сторону Кабула для ознакомления со штабным руководством.
Из окна уазика было интересно смотреть на город, кишащий массой людей в одинаковых одеждах, но разного цвета чалмах, мальчишек, торгующих сигаретами и другой мелочью с лотка, женщин в паранджах до пят.
На нашу беду уазик столкнулся возле рынка с такси, и мы были сопровождены в «трафик» — полицейский участок, где нас продержали несколько часов.

Вживание в обстановку.
В штабе сороковой армии условия размещения были комфортными. Днем — знакомство с руководством, инструктажи, ночью засыпали под звуки автоматных очередей, доносившихся откуда-то издалека. Было ощущение чего-то необычного, нереального. После последних инструктажей и внушений распределили в разные регионы. Меня — в центр Афганистана в танковый полк в Баграме. Город оказался крупной военной базой, который сейчас используется американцами.
В танковом полку служба оказалась рутинной: прием больных, очень редко — оказание помощи легко раненным и много санитарно-эпидемической работы: столовая, пункты водоснабжения, туалеты, контроль за выполнением личной гигиены солдатами, активное выявление больных, прививки.
Брюшной тиф, вирусный гепатит, дизентерия, энтероколиты просто косили наших военных. Дезинфекционные средства текли рекой.
Был курьез, когда приехавший из ленинградской академии преподаватель эпидемиологии порекомендовал для обработки туалетов в дезсредства добавлять машинную отработку, чтобы дезсредства дольше сохраняли свои свойства и таким образом создавалась бы экономия. Преподаватель поехал дальше, а наши туалеты сгорели все сразу. Наше командование решило, что это диверсия душманов, а мы помалкивали, что эти доски, пропитанные машинной обработкой, стали хорошим горючим материалом, высушенным сухими жаркими ветрами; запалами потушили окурки, оставленные посетителями туалетов.
Территория Баграмской военной базы хорошо охранялась, тем не менее мы периодически подвергались минометным обстрелам. Обстрелы были кратковременными, стрельба велась не точно, видимо стреляли из машин. От мин практически никто и ничто не пострадало. Об интенсивности военных действий можно было судить лишь по частоте выхода танков на боевые операции.

Война.
Решив, что я прибыл в Афганистан не для того, чтобы дезинфицировать солдатские нужники, а чтобы научиться реально организовывать медицинскую помощь в условиях боя и учиться оказывать помощь получившим огнестрельное и миновзрывное ранения, контузии, написал рапорт, чтобы перевели в мотострелковый полк, активно принимающий активное участие в боевых операциях.
Рапорту дали ход, и вот я в 177 мотострелковом полку, которому дали прозвище «китайский», т.к. он по численности личного состава был самым большим. Зона его ответственности были провинция Парван, Баглан, Капюса, охрана высокогорного тоннеля Саланг, входы в ущелье Паджимер, часть дороги Термез-Кабул, ее горный участок. Эту часть дороги охранял 3-ий горнострелковый батальон. Горным стрелкам выдавалось специальное горное снаряжение: ботинки с крючками «ползунки», так они называли свои комбезы. Дорога высокогорная, со стороны похожая на извилистую змею, ползущую по южным и северным склонам хребта Тиндукуш, проходящая по дну глубоких ущелий, много тоннелей, противооползневых сооружений. Обстрелы идущих по дороге колонн машин происходили чуть не ежедневно. На машины в этих колоннах нападали, чтобы уничтожить или просто ограбить, в любом случае было много жертв как среди мирных, так и военных. Обочины дороги усеяны разбитыми танками и остатками машин. Второй батальон охранял вход в Пандаршинское ущелье и ткацкую фабрику Гульбахор, саперные мосты через глубокие ущелья.
Теперь получил живую работу и ее было много. Через медпункт полка проходили потоки раненых со всех направлений, оказывали помощь и местному населению. Некоторые из них являлись душманами. Видимо, поэтому «модуль» (специально сконструированный, быстро возводящийся барак), в котором размещался медпункт и жили медики, никогда не обстреливался, хотя он находился ближе остальных модулей к «зеленке». Остальные, в которых жили офицеры, прапорщики и служащие, обстреливали постоянно.
Гигантская плодородная долина или «зеленка», орошаемая горными реками Пянджир и Гарбанд, изобилующая плодородием и густонаселенная часть Афганистана. Здесь душманские формирования пополняли свои ряды и запасы продовольствия. Пункт постоянной дислокации полка располагался на окраине этой долины. Поэтому наш полк был бельмом на глазу для военно-политических союзов, противостоящих народной власти и снабжающих банды оружием и боеприпасами. А вооружение у них становилось все современнее и грознее: для уничтожения самолетов и вертолетов — зенитные пусковые установки типа «Стингер», для уничтожения живой силы и техники — ракеты класса «земля-земля». Действия этих ракет мы испытали первыми. Image
Это было так. Летняя ночь. Возле каждой палатки модуля выставлены посты и дежурные танки, и бэтээры. Вдруг ночь разрезали длинные очереди часовых, поступающих так в случае тревоги. Часовые услышали необычный нарастающий вой и открыли стрельбу в воздух. Последовала череда разрывов, затем снова вой и разрывы, и так снова и снова. Молодцы часовые — вовремя предупредили. Личный состав успел добраться до своих укрепленных позиций и боевых расчетов.
Для выяснения того, что произошло, прибыла комиссия из штаба армии и дивизии. Пострадала в основном техника.
Самое интересное, что пуски ракет производились под носом часовых, которые были в Тульбахор — на другой стороне долины. Ракеты взлетали из «зеленки», которую контролировали душманы.
Для ликвидации пусковых установок и предотвращения подобных налетов была проведена операция, но ничего не нашли, кроме места, откуда были сделаны пуски. Комиссия, сделав какие-то выводы и обвинив всех в нарушении бдительности, уехала. Через некоторое время все повторилось вновь, но теперь последствия были ужасными. Ракеты попали в караульное помещение и в места наибольшего скопления людей. У пострадавших ранения были множественными: голова, конечности, грудь, живот. Оказывая помощь, медики валились с ног. Помогало то, что всё было готово для работы в подобной ситуации и никому не надо было подсказывать, что надо делать. Все работали сплаченно, понимали друг друга с полуслова. И это происходило в условиях продолжавшихся взрывов, стонов раненых, агонии умирающих. Никто из раненных помощи не просил, т.к. видели, что делали всё для облегчения их страданий. Удивляло то, что командиры, лежа на операционных полевых столах, интересовались о своих подчиненных. А раненые всё поступали и поступали. Их привозили и приносили. Параллельно шла работа по опознанию убитых и умерших, чтобы не было трагических ошибок.Image
Это происходило в пункте постоянной дислокации полка. Работа военных медиков в рейдовых операциях была несколько другой и зависела от того, было ли это в горах или в «зеленке» среди дувалов (глиняные саманные крепости). В скалистой горной местности сложно было снимать раненых. Склоны гор крутые, усеяны обломками камней, и стоило большого труда спустить человека на носилках. И одна из главных задач — оказать медпомощь в максимальном объеме, чтобы спасти каждого, чтобы он не только не погиб до эвакуации, но и не был даже калекой. Однажды было так, что в свисавшую кисть руки ужалил скорпион. Но принятые вовремя меры, помогли парню выжить. Потом видел его живым и здоровым с орденом «Красной Звезды». Это случилось с нашим коллегой- врачом. Он повторно вернулся в Афганистан и благополучно отслужил положенное время. Третий раз встретился с ним в Забайкалье — где только родине мы не нужны!
Чтобы достать раненых во время боя на равнинной местности, командование принимало решение изменить ход операции. Но это было не всегда возможным, и врачам, фельдшерам и санинструкторам приходилась рисковать жизнью, только чтобы вытащить раненого из-под огня. Как-то раз удачный выстрел гранатой подствольника автомата быстро решил эту проблему — огневая точка была подавлена.
Для самой медицинской братии требовалось много сил, выносливости и сноровки, чтобы справиться со всеми перипетиями войны и самому выжить, т.к. помощи ожидают именно от медика. И есть еще один нюанс: после нервного и физического напряжения, потери крови все раненые испытывали жажду, и вожделенная вода приходит вместе с медиком. Приходилось с собой брать дополнительное количество воды. Подползали к раненому, а он произносил единственное слово: «Пить»!

 

Share Button

Оставьте комментарий...